Дело Л-Е-А: заявки на убежище на основании принадлежности к социальной группе, основанной на семейном родстве

24 мая 2017 года Совет по иммиграционным апелляциям (BIA) опубликовал прецедентное решение по Делу Л-Е-А (Matter of L-E-A-, 27 I & N Dec. 40 (BIA 2017). С PDF-версией этого дела (на английском языке) вы сможете ознакомиться, перейдя по ссылке [PDF версия].

В решении по Делу Л-Е-А Совет установил общие требования для определения того, когда лицо, претендующее на членство в определенной социальной группе, состоящей из его или ее собственной семьи, может считаться членом определенной социальной группы для целей поиска убежища и/или приостановления процедуры выдворения. Совет, во-первых, исходил из того, что определенная социальная группа, основанная на членстве в семье, является узнаваемой (имеет стабильную (устойчивую) особенность, которая отличает представителей этой группы от всех остальных людей), входящие в группу лица имеют общую неизменную характеристику и вместе воспринимаются обществом как вышеназванная группа. Во-вторых, Совет постановил, что в для установления права на убежище и/или приостановление процедуры выдворения на основании членства в такой социальной группе, заявитель на убежище должен не только продемонстрировать, что он или она является членом семьи, но также и то, что семейные отношения (семейное родство) являются, по крайней мере, одной из основных причин, по которой иностранец подвергается преследованиям (то есть, преследуется именно потому, что принадлежит к этой социальной группе, а не по какой-либо другой причине).

Дело Л-Е-А представляет собой очень важный прецедент на предмет получения иностранцами убежища и/или приостановления процедуры выдворения на основании членства в определенной социальной группе, состоящей из членов семьи заявителя. В этой статье мы рассмотрим факты дела, аргументы, решение Совета и влияние нового прецедента на будущую практику при рассмотрении подобных дел.

История Дела Л-Е-А (27 I & N Dec. at 41-42)

Заявитель — уроженец и гражданин Мексики, впервые прибыл в Соединенные Штаты Америки в 1998 году. В дальнейшем, в мае 2011 года, заявитель выехал из Соединенных Штатов и в том же месяце вернулся назад в родительский дом в Мексику.

До того как заявитель покинул территорию американского государства, члены мексиканского преступного картеля «La Familia Machoacana» предложили отцу заявителя, который занимался продажей бакалейных товаров и товаров общего назначения в той местности, продавать в его магазине наркотики, мотивируя тем, что им понравилось это место. Отец заявителя категорически отказался от такого предложения.

Примерно через неделю после возвращения в Мексику заявитель услышал выстрелы из проезжающего автомобиля. Где-то через неделю к заявителю подъехал тот же автомобиль. Сидящие в автомобиле люди сообщили, что они являются членами картеля «La Familia Michoacana». Они спросили у ответчика, согласен ли он организовать продажу их наркотиков в магазине своего отца, акцентировав внимание на том, что им понравилось это место. Заявитель отказался, на что члены картеля сообщили, что он должен пересмотреть свое решение. Спустя еще одну неделю, подъехал тот же автомобиль и, находящиеся в нем люди в масках, попытались захватить заявителя, но ему удалось сбежать.

Вскоре после попытки похищения, заявитель опять вернулся в Соединенные Штаты Америки. После его отъезда члены «La Familia Michoacana» связались с отцом заявителя и сказали, что они похитили его сына. Однако отец заявителя зная, что это не правда, тем не менее, был вынужден начать платить картелю «La Familia Michoacana» так называемую «арендную плату» («rent»), продолжая работать в своем магазине. С тех пор члены семьи заявителя, которые остались жить в Мексике, больше не подвергались преследованию со стороны членов картеля.

Заявитель считал, что он подвергся нападению со стороны членов «La Familia Michoacana» из-за его членства в конкретной социальной группе, состоящей из членов его семьи. Он утверждал, что опасается преследования на этом основании и просит предоставить убежище и приостановить процедуру выдворения.

Иммиграционный судья счел показания заявителя — ответчика по делу — заслуживающим доверия. Тем не менее, иммиграционный судья пришел к выводу, что картель «La Familia Michoacana» был заинтересован в незаконном распространении наркотиков в магазине отца заявителя с единственной целью — увеличить собственную прибыль. Это обстоятельство отличалось от мотивации, что таким образом картель преследовал отца заявителя и других членов семьи заявителя на основании их принадлежности к самой семье. Иммиграционный судья указал, что преследователи, являющиеся членами картеля, были мотивированы только желанием увеличить свою прибыль, всякими способами пытаясь заставить владельца магазина разрешить продажу наркотиков, принадлежащих картелю. На основании доказательств (имеющихся в деле сведений о существенных фактах), иммиграционный судья, установил, что если отец заявителя (ответчика по делу) продаст магазин, «La Familia Michoacana» просто нацелится на нового собственника магазина.

Обжалуя решение иммиграционного судьи, заявитель (ответчик по делу) пытался доказать, что ему был причинен вред, представляющий собою не что иное, как результат преследования, основанного на членстве в конкретной социальной группе — семье его отца. Он также утверждал, что именно по этой причине у него был обоснованный страх перед преследованием в случае возврата в Мексику.

Совет запросил дополнительное мнение по этому делу. Оба, как заявитель, так и Министерство внутренней безопасности (DHS) согласились с тем, что непосредственно семья отца заявителя (ответчика по делу) должна будет квалифицироваться как узнаваемая (распознаваемая среди других, т.е. имеющая устойчивую особенность) определенная социальная группа. Стороны также согласились с тем, что связь между членством в определенной социальной группе, состоящей из семьи заявителя (ответчика по делу) и преследованием, может быть установлена, если членство в семье является одной из основных причин такого преследования. Нужно учесть также, что заявитель утверждал, что иммиграционный судья не отреагировал должным образом на указанный ответчиком существенный факт относительно его заявления о защите в соответствии с Конвенцией против пыток (полное название этого нормативного акта ООН — «Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Convention Against Torture and Other Cruel, Inhuman or Degrading Treatment or Punishment).

Анализ: семья как определенная социальная группа (27 I & N Dec. at 42-43)

Совет согласился как с заявителем, так и с DHS в том, что члены семьи могут составлять определенную социальную группу. Такой вывод, кроме того, согласуется с рядом опубликованных решений BIA, приведенных Советом, в том числе, по следующим делам:

Делом CA (Matter of C-A-, 23 I&N Dec. 951, 959 (BIA 2006), Делом М-Е-В-Г (Matter of M-E-V-G-, 26 I&N Dec. 227 (BIA 2014), Делом В-Г-Р (Matter of W-G-R-, 26 I&N Dec. 208 (BIA 2014);
Делом Акоста (Matter of Acosta, 19 I&N Dec. 211, 233 (BIA 1985), Делом Могарраби (Matter of Mogharrabi, 19 I & N Dec. 439, 441 (BIA 1987).

Различные окружные суды также в своих решениях пришли к выводу, что семья может составлять определенную социальную группу. Совет привел следующий не исчерпывающий список примеров:

Решение Суда Первого округа по Делу Гебремайкла против INS (Gebremichael v. INS, 10 F.3d 28, 36 (1-й Cir., 1993);
Решение Суда Второго округа по Делу Вуми против Гонсалеса (Vumi v. Gonzales, 502 F.3d 150 (2d Cir. 2007);
Решение Суда Четвертого округа по Делу Креспин-Вальядарес против Холдера (Crespin-Valladares v. Holder, 632 F.3d 117, 124-125 (4th Cir. 2011);
Решение Суда Пятого округа по Делу Рамирес-Мейла портив Линча (Ramirez-Mejia v. Lynch, 794 F.3d 485, 492-93 (5th Cir. 2015);
Решение Суда Шестого округа по Делу Аль-Горбани против Холдера (Al-Ghorbani v. Holder, 585 F.3d 980, 995 (6th Cir. 2009);
Решение Суда Седьмого округа по Делу Айеле против Холдера (Ayele v. Holder, 564 F.3d 862, 869 (7th Cir. 2009); а также
Решение Суда Девятого округа по Делу Риос против Линча (Rios v. Lynch, 807 F.3d 1123, 1128 (9th Cir. 2015).

Ссылаясь на Дело М-Е-В-Г (Matter of M-E-V-G-, 27 I&N Dec. at 242), Дело В-Г-Р (Matter of W-G-R-, 26 I&N Dec. at 211-212) и частично на Дело Рейес против Линча (Reyes v. Lynch, 842 F.3d 1125 (9th Cir. 2016), Совет указал, что определение того, является ли социальная группа узнаваемой (распознаваемой среди других по устойчивой особенности), устанавливается органом, рассматривающим дело, в каждом конкретном случае. Помимо этого необходимо определить, является ли конкретная социальная группа стабильной и устойчивой, а также такой, когда представителей этой группы можно отличить от всех остальных людей в данном обществе по тем особенностям, которые выделяют именно их в каждом конкретном обществе. Соответственно, не каждая группа с участием членов семьи будет узнаваемой (распознаваемой) для целей поиска убежища и/или приостановления процедуры выдворения.

С этой целью Совет сослался на Дело Джи Лин против Эшкрофта (Jie Lin v. Ashcroft, 377 F.3d 1014 (9th Cir., 2004), в котором Суд Девятого округа указал, что любые семейные узы не будут сами по себе толковаться как членство в «определенной социальной группе». Так в Деле СЕГ ( SEG, 24 I & N Dec. 579, 585 (BIA 2008) Совет не согласился с заявлением, что группа, состоящая из «членов семьи» (которая в этом случае могла включать отцов, матерей, братьев и сестер, дядей, тётей, племянников, племянниц, бабушек и дедушек, а также двоюродных братьев), основным составом которой была сальвадорская молодежь, подвергнутая принудительному набору в банду «MS-13» и отказывающаяся или сопротивляющаяся присоединению к банде, составляла «определенную социальную группу», поскольку эта группа была неупорядоченной и хаотичной, то есть — «слишком неопределенной» («too amorphous»).

Ссылаясь на Дело В-Г-Р (Matter of W-G-R) Совет разъяснил, что при рассмотрении заявления о предоставлении убежища, заявитель несет обязанность (кроме обязанности за предоставление доказательств существования такой группы) за установление:

1. Узнаваемости данной группы (распознаваемости среди других социальных групп) — как имеющей устойчивую особенность;
2. Его или ее членство в этой социальной группе; а также
3. Его или ее преследование или страх перед преследованием из-за членства в этой социальной группе.

Совет постановил, что на основании приведенных доказательств ответчик установил (подтвердил) пункты 1 и 2. Совет пояснил: «нам не трудно идентифицировать заявителя — сына, проживающего в доме его отца, как являющегося членом определенной социальной группы, состоящей из его отца — ближайшего родственника». Соответственно Совет продолжил разбирательство, акцентировав внимание на обязанности заявителя обосновать то обстоятельство, что он подвергался преследованиям из-за его членства в определенной социальной группе, состоящей из члена его семьи.

Общий анализ — взаимосвязь (27 I & N Dec в 43-46)

Ссылаясь на Дело В-Г-Р (Matter of W-G-R-, 26 I&N Dec. at 218) Совет отметил, что заявитель на получение убежища, доказавший, что он или она является членом определенной социальной группы основанной на семейном родстве, не обязательно установил, что ему или ей угрожали или причиняли вред из-за его или ее членства в семье. То есть членство в определенной социальной группе и причина преследования являются отдельными обстоятельствами, существенными для разрешения дела и требующими доказывания. Ссылаясь на Дело Н-М (Matter of N-M-, 25 I&N Dec. 526, 530 (BIA 2011), Совет отметил, что заявитель не может реализовать свое бремя доказывания при рассмотрении дела без установления связи между его или ее принадлежностью к социальной группе, основанной на семейном родстве, и его или ее преследовании. В частности, заявитель несет бремя доказывания того, что он или она сталкивался или сталкивается с преследованием, поскольку преследователь был мотивирован его или ее особенностью, находящейся под защитой. В данном случае, находящейся под защитой особенностью, являлось членство заявителя в определенной социальной группе, состоящей из близкого родственника — его отца.

Ссылаясь на Дело Дж.-Б-Н и С-М (Matter of J-B-N- & S-M-, 24 I&N Dec. 208, 212 (BIA 2007) Совет разъяснил, что членство в определенной социальной группе должно быть «по крайней мере, одной из главных [основных] причин» по которой заявитель подвергался преследованию. Если связь между членством в определенной социальной группе и преследованием «незначительная … случайная или косвенная», заявитель не сможет установить требуемую связь между своим участием в определенной социальной группе и преследованием.

Ссылаясь на дело Н-М (Matter of N-M-, 25 I&N Dec. at 532) Совет разъяснил, что «подлинный мотив преследователя фактически определяется иммиграционным судьей …». Приводя в качестве примера Дело Д-Р (Matter of D-R, 25 I&N Dec. 445, 453 (BIA 2011) и Дело Радойкович против Хилдера (Radojkovic v. Hilder, 599 F.App'x 646 (9th Cir. 2015), Совет объяснил, что как прямые, так и косвенные доказательства в отношении подлинного мотива преследования должны быть рассмотрены и что иммиграционный судья правомочен сделать «обоснованные выводы» в соответствии с предоставленными доказательствами.

Совет заявил, что связь между членством в определенной социальной группе, основанной на семейном родстве, и преследованием может быть установлена доказательствами, подтверждающими, что преследователь пытался причинить вред именно членам семьи из-за враждебности по отношению к самой семье. Используя иллюстративный пример, Совет указал, что убийство большевиками царя Николая II, его жены и их пятерых детей после того, как царь отрекся от престола, и является примером такой связи. Несмотря на политические причины преследования, Совет объяснил, что членство в царской семье потерпевших, несомненно, является «одной из главных причин» их преследования. В сноске Совет отметил со ссылкой на Дело Касинга (Matter of Kasinga, 21 I&N Dec. 357, 365 (BIA 1996), что «цель наказать» со стороны преследователя не требуется, скорее преследователь должен намереваться «преодолеть [защищенную] особенность жертвы».

Совет отметил, что многие другие ситуации гораздо менее ясны, чем убийство царя Николая II и его семьи большевиками, когда преследователь пытался нанести вред именно членам семьи царя. Таким образом возник вопрос: была хотя бы одна из главных причин преследования — членство заявителя в конкретной социальной группе, состоящей из него и членов его семьи, или все это были мотивы, имеющие косвенное или случайное отношение к факту преследования? Совет сослался и на Дело Вуми (Vumi, 502 F.3d at 154-56), которое касалось обвинения, основанного на членстве в семье лица, подозреваемого в убийстве бывшего президента Демократической Республики Конго.

Совет разъяснил, что связь не определяется только тем, что:

1. Существует определенная социальная группа, основанная на семейном родстве; а также
2. Члены семьи подвергаются преследованию.

Например, в Деле Мартин-Портильо против Линча (Martin-Portillo v. Lynch, 845 F.3d 99, 102 (1st Cir. 2016), Судом Первого округа было установлено, что преследователь, впоследствии заключенный в тюрьму за убийство отца заявителя, был мотивирован скорее желанием возмездия или попыткой удержать заявителя и его семью от мести против него, чем членством заявителя в семье.

Совет также озвучил позицию: если преследование члена семьи является только «средством для достижения цели», этого не достаточно для удовлетворения заявленного требования. С этой целью Совет сослался на Дело Мендоса-Альварес против Холдера (Mendoza-Alvarez v. Holder, 714 F.3d 1161, 1165 (9th Cir. 2013), в котором Суд Девятого округа заявил, что если преследование семьи связано с другими причинами, а не с принадлежностью именно к семейному родству, оно не может восприниматься как преследование на основании принадлежности к социальной группе, основанной на семейном родстве.

Совет обсудил интересное решение Суда Восьмого округа в Деле Камбара-Камбара против Линча (Cambara-Cambara v. Lynch, 837 F.3d 822 (8th Cir. 2016). Заявители в этом случае были богатыми землевладельцами. Члены банды нападали на разных членов семей данных заявителей. Однако иммиграционный судья и Совет пришли к выводу, что заявители не смогли доказать связь между причиненным им вредом и их статусом членов семьи (семейным родством). Суд Восьмого округа согласился с решением Совета, в котором утверждалось: заявители не смогли доказать, что они подвергались преследованиям именно из-за их принадлежности к определенной семье, а не из-за того, что были преуспевающими бизнесменами. Кроме того Суд Восьмого округа отметил, что статус процветающих бизнесменов сделал их «очевидными мишенями для вымогательства».

Анализ конкретного случая (27 I & N Dec. at 46-47)

Совет еще раз акцентировал внимание на том, что согласно доказательствам, предоставленным иммиграционному судье в этом деле, картель попытался заставить отца ответчика по делу продавать наркотики в принадлежащем ему магазине. После отказа отца, с целью все же получить доступ к продаже наркотиков в данном магазине, представители картеля попытались оказать соответствующее влияние и на сына. Совет напомнил, что иммиграционный судья пришел к следующему заключению: картель предпринимал свои вышеназванные действия по отношению к отцу и сыну, постольку был нацелен достичь свою цель по увеличению прибыли, продавая наркотики еще и в магазине, принадлежащем отцу ответчика по делу. Соответственно, мотив картеля, угрожавшего и ответчику, и его отцу — увеличение прибыли от продажи наркотиков. Данный мотив и был «одной из основных причин» предпринятых действий картеля против ответчика и его семьи. Напротив, любой мотив причинить вред ответчику из-за его членства в семье «был, самое большее — случайным». Совет согласился также с иммиграционным судьей, что материалы по делу, включая предоставленные доказательства, не указывают на то, что преследователи — члены картеля — имели какое-либо намерение причинить вред ответчику или его семье «на основании их биологических связей, исторического статуса или других особенностей, уникальных для этой семейной ячейки». В ключевом пункте Совет отметил, что иммиграционный судья правильно отметил, что картель предпринял бы те же действия против любой семьи, которая владела бизнесом в том же месте. С этой целью Совет напомнил, что после того, как ответчик уехал, картель принудил отца заплатить «арендную плату» вместо продажи наркотиков. Совет согласился, что это является уголовным преступлением — вымогательством, однако дает основание для еще одного подтверждения вывода по делу: мотив картеля в отношении действий по преследованию ответчика заключался в получении еще одного источника прибыли, а не в семейных отношениях.

Наконец, Совет счел важным, что несмотря на то, что ответчик подвергался преследованию — этот акт не имел отношения к его членству в определенной социальной группе, состоящей из членов его семьи, а скорее является «прямым выражением мотива картеля — увеличить свою прибыль путем продажи запрещенного товара в магазине».

Исходя из вышеизложенного Совет постановил, что иммиграционный судья пришел к правильному заключению — картель не был мотивирован нанести вред ответчику на основании его семейного родства с отцом.

Решение (27 I&N Dec. 47)

Таким образом Совет решил: заявитель (ответчик по делу, рассматриваемого ранее иммиграционным судьей) не смог установить, что его членство в семейной социальной группе было, по крайней мере, одной из основных причин преследования в прошлом и того вреда, которого он опасается в будущем. По этой причине Совет отклонил апелляцию заявителя в части ходатайства о предоставлении убежища.

Вместе с тем Совет согласился с заявителем в том, что иммиграционный судья не рассмотрел дело в части оценки права заявителя (ответчика по делу) на получение помощи в соответствии с Конвенцией против пыток. Соответственно Совет вернул дело иммиграционному судье для дальнейшего рассмотрения в части защиты заявителя (ответчика по делу) в соответствии с Конвенцией против пыток.

Вывод и совет иммиграционного адвоката

Как вы смогли убедиться, дела в отношении предоставления убежища являются сложнейшей категорией иммиграционных дел. Кроме того, такие дела дают основания полагать — тема определенных социальных групп не достаточно разработана, что дает чиновникам и лицам, рассматривающим споры, широкие полномочия по толкованию терминов и ситуаций. Поэтому консультация, а чаще всего, и дальнейшее правовое сопровождение иностранца опытным иммиграционным адвокатом — будет являться залогом получения убежища.